суббота, 20 декабря 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Впредь этот дневник считать закрытым. Улыбка по шаблону. Моя новая личность и новый способ ведения мыслей. Кому интересно, стучитесь на u-mail
вторник, 25 ноября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Осенью...
все говорят, что листья падают.
Гадают, радуют
Своим полётом мимо нас.
В бокале роза плавает.
Ты в облаках.
И мне кажется хоть раз
Она окажется в твоих руках...
все говорят, что листья падают.
Гадают, радуют
Своим полётом мимо нас.
В бокале роза плавает.
Ты в облаках.
И мне кажется хоть раз
Она окажется в твоих руках...
пятница, 21 ноября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Ты в курсе?
Я в ракурсе...
Твоих безумных стен.
Твоих речей и взглядов,
Я без ума от пен
Твоих фальшивых ядов.
Я в ракурсе...
Твоих безумных стен.
Твоих речей и взглядов,
Я без ума от пен
Твоих фальшивых ядов.
пятница, 24 октября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Позволь забраться на корниз,
Позволь с дождём поговорить об этом,
О как давно я не смотрела вниз,
А всё твои оконные запреты.
Виноваты также обещания,
Твои безумные стихи и строчки,
А помнишь вечер? На прощанье
Ты поцелуй дарил. Я встала на насочки.
А помнишь розы на крыльце? Так одиноко
Смотрели с нами на рассвет.
Я помню пятилась немного боком.
И не могла сказать ни "да", ни "нет".
И помню ты на каждое свидание
Мне приносил колечко и букет,
Колечек стало двадцать восемь
В количество твоих безумных лет.
Но вот когда ты вновь влюбился,
То мне дороги нет,
В конце тонеля свет. Бред.
Там кто-то бился. За жизнь.
Вниз. Кидаяя вниз. Бриз связан
По кадрам нитями дождевых червей.
Впервые стать первой или первей.
В ядра живей заправить губную
помаду твоих страхов.
Надо плавить награду падали.
Разбавленную гадами.
Подстрекавшими, а рада ли я.
Что кишки спутила снадобьем.
И если надо будет, то там добьём.
И смою светом с божественным приветом.
Слушая твои оконные запреты.
Оставят сотни матерей.
Я стану ангелом твоих скровавленных смертей.
Позволь с дождём поговорить об этом,
О как давно я не смотрела вниз,
А всё твои оконные запреты.
Виноваты также обещания,
Твои безумные стихи и строчки,
А помнишь вечер? На прощанье
Ты поцелуй дарил. Я встала на насочки.
А помнишь розы на крыльце? Так одиноко
Смотрели с нами на рассвет.
Я помню пятилась немного боком.
И не могла сказать ни "да", ни "нет".
И помню ты на каждое свидание
Мне приносил колечко и букет,
Колечек стало двадцать восемь
В количество твоих безумных лет.
Но вот когда ты вновь влюбился,
То мне дороги нет,
В конце тонеля свет. Бред.
Там кто-то бился. За жизнь.
Вниз. Кидаяя вниз. Бриз связан
По кадрам нитями дождевых червей.
Впервые стать первой или первей.
В ядра живей заправить губную
помаду твоих страхов.
Надо плавить награду падали.
Разбавленную гадами.
Подстрекавшими, а рада ли я.
Что кишки спутила снадобьем.
И если надо будет, то там добьём.
И смою светом с божественным приветом.
Слушая твои оконные запреты.
Оставят сотни матерей.
Я стану ангелом твоих скровавленных смертей.
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
На крыше. Вдвоём. Всё выше и выше.
Тише. Прошу тебя, тише.
Слышишь? Звук шагов нищих.
Она ищет. Моя свобода ищет. Нас.
Словно пищу. Не ждёт, а ищет...
*******************************************
В свете прожекторов спящих,
Обволакивает дым двоих курящих.
У каждого из них свои мысли,
О том, что сейчас, лучше курить.
Снежинки на ресницах безвольно висли,
И в душе слова - не хочу уходить.
Хочу остаться с твоим дыханием,
Пусть ушло понимание,
Пусть луна светит по разному,
Но этот пар изо рта, такой горький.
Такой заразный.
Пальцы давно переплелись в нежном танце.
Они чуть влажные от желания,
Их помнит тело.
И пусть уходит внимание! Пусть!
Но как хотела...
Луна проститься с воздухом,
Что накалён до предела.
Спела. Своё спела. Эта страшная ночь.
Дым. Слёзы. Всё прочь...
Высоты хватит. Я знаю...
И падая вниз, сгорая,
Стирают, твои глаза, некие границы
Тают. На этих страницах слепой
Кровью написаны твои слова,
Что кажеться умирают.
С осенней ночью...
Хочешь? Пойдём спать, хочешь?
Эти люди прочие, пророчат
Нам смерть, но ведь
любовь не погубишь.
Она вечна. Она с нами.
Я люблю и ты любишь...
***********************************************
Тише. Моя малышка, тише.
Уйдём с крыши... по лестнице.
Идём, слышишь.....
Тише. Прошу тебя, тише.
Слышишь? Звук шагов нищих.
Она ищет. Моя свобода ищет. Нас.
Словно пищу. Не ждёт, а ищет...
*******************************************
В свете прожекторов спящих,
Обволакивает дым двоих курящих.
У каждого из них свои мысли,
О том, что сейчас, лучше курить.
Снежинки на ресницах безвольно висли,
И в душе слова - не хочу уходить.
Хочу остаться с твоим дыханием,
Пусть ушло понимание,
Пусть луна светит по разному,
Но этот пар изо рта, такой горький.
Такой заразный.
Пальцы давно переплелись в нежном танце.
Они чуть влажные от желания,
Их помнит тело.
И пусть уходит внимание! Пусть!
Но как хотела...
Луна проститься с воздухом,
Что накалён до предела.
Спела. Своё спела. Эта страшная ночь.
Дым. Слёзы. Всё прочь...
Высоты хватит. Я знаю...
И падая вниз, сгорая,
Стирают, твои глаза, некие границы
Тают. На этих страницах слепой
Кровью написаны твои слова,
Что кажеться умирают.
С осенней ночью...
Хочешь? Пойдём спать, хочешь?
Эти люди прочие, пророчат
Нам смерть, но ведь
любовь не погубишь.
Она вечна. Она с нами.
Я люблю и ты любишь...
***********************************************
Тише. Моя малышка, тише.
Уйдём с крыши... по лестнице.
Идём, слышишь.....
четверг, 23 октября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
"
Боже, почему Ты не дал мне то чего я хотел?
Я ведь почти час молился
И уже пол дня ничего не ел...
Видимо Тебя нет...
Пойду пить пиво...
_______________________________________
Христос, помоги мне добраться до клиники...
Моя вера как инстинкт урезана линиями,
Разграничена постылыми чертами мимики
Мои мольбы давно иные обличия приняли...
_______________________________________
Христос, помоги мне добраться до клиники...
Твои дети спят с руками синими,
В уныниях холода, знаках инь и янь,
Вычисляя сотню символов не твоего имени...
Или мы мнимые верой мимы лишь...
Или мимо цели мили пути стрелы летели,
Тени бросая на веры и стены, вялыми серыми
Темами бессистемными...
Хором "аминь" и все дела сделаны?
С телом и дух будет смелым, а может
И мелом контуры двух перекрещенных линий
Станут уделом?
Хроники неба, на дальнем востоке галгофы,
Там где развешаны в профиль плакаты отцов их...
Захвачены в плотские лапы, под битом и качем
Забыли что есть то, что значит
Не то что мы есть, а то что мы живы... Иначе
К чему так кружим мы? На веках зажимы,
Зажатые скулы, при этом бежать за наживой?
Не глупо ли выглядит то что под лупой
Пристало расматривать Слово по буквам,
Цепляясь к чему-то там, даже если в знаниях скупы
Язвить резко и строго...
ВамНЕ предлагают бумагу вам дают бога...
Вам бы в ямы бы
Петь гимны, пьяными,
Переделать библию с стопы ямбовые...
Опошлить прямо здесь, стереть все столь явное...
Вы - это все деструктивные методы знаний...
Мы - это твари, и мы в это верим, мы это знаем...
По мере развития мира оцифровка догматов,
Паяльными лампами в ваши сейфы запрятана...
________________________________________
Христос, помоги мне добраться до клиники...
Моя вера как инстинкт урезана линиями,
Разграничена постылыми чертами мимики
Мои мольбы давно иные обличия приняли...
________________________________________
"(c)
Джиллиа
Боже, почему Ты не дал мне то чего я хотел?
Я ведь почти час молился
И уже пол дня ничего не ел...
Видимо Тебя нет...
Пойду пить пиво...
_______________________________________
Христос, помоги мне добраться до клиники...
Моя вера как инстинкт урезана линиями,
Разграничена постылыми чертами мимики
Мои мольбы давно иные обличия приняли...
_______________________________________
Христос, помоги мне добраться до клиники...
Твои дети спят с руками синими,
В уныниях холода, знаках инь и янь,
Вычисляя сотню символов не твоего имени...
Или мы мнимые верой мимы лишь...
Или мимо цели мили пути стрелы летели,
Тени бросая на веры и стены, вялыми серыми
Темами бессистемными...
Хором "аминь" и все дела сделаны?
С телом и дух будет смелым, а может
И мелом контуры двух перекрещенных линий
Станут уделом?
Хроники неба, на дальнем востоке галгофы,
Там где развешаны в профиль плакаты отцов их...
Захвачены в плотские лапы, под битом и качем
Забыли что есть то, что значит
Не то что мы есть, а то что мы живы... Иначе
К чему так кружим мы? На веках зажимы,
Зажатые скулы, при этом бежать за наживой?
Не глупо ли выглядит то что под лупой
Пристало расматривать Слово по буквам,
Цепляясь к чему-то там, даже если в знаниях скупы
Язвить резко и строго...
ВамНЕ предлагают бумагу вам дают бога...
Вам бы в ямы бы
Петь гимны, пьяными,
Переделать библию с стопы ямбовые...
Опошлить прямо здесь, стереть все столь явное...
Вы - это все деструктивные методы знаний...
Мы - это твари, и мы в это верим, мы это знаем...
По мере развития мира оцифровка догматов,
Паяльными лампами в ваши сейфы запрятана...
________________________________________
Христос, помоги мне добраться до клиники...
Моя вера как инстинкт урезана линиями,
Разграничена постылыми чертами мимики
Мои мольбы давно иные обличия приняли...
________________________________________
"(c)
Джиллиа
среда, 01 октября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
А может, я действительно черезчур замкнут. Слишком ухожу в себя. мне кажется это оттого, что во всей этой суете, мне ни разу ещё не удавалось побыть наедине с собой. В тишине и покое. Ни разу не удалось отдохнуть, в истинном понимании этого слова. Всё куда-то движется и меня тащит за собой. А я упираюсь ногами и руками, во всё что можно, сопротивляюсь течению. Вместо того, чтобы найти своё течение и плыть в своё удовольствие. Наслаждаться плваньем. А там глядишь и управлять им научусь.
Просто, всё вокруг станет просто. Работа, жизнь. Межличностные отношения выстроятся в ровный ряд понимания происходящего. Вникание в суть любых ситуаций станет размеренным и спокойным анализом с точными цифрами эмоций и чувств. Уверенность в себе перестанет быть абстракцией, станет фактом. Не так ли вы хотели бы?
И только творчество останется тем самым маленьким островком, на который могу уйти, когда устану.
Просто, всё вокруг станет просто. Работа, жизнь. Межличностные отношения выстроятся в ровный ряд понимания происходящего. Вникание в суть любых ситуаций станет размеренным и спокойным анализом с точными цифрами эмоций и чувств. Уверенность в себе перестанет быть абстракцией, станет фактом. Не так ли вы хотели бы?
И только творчество останется тем самым маленьким островком, на который могу уйти, когда устану.
вторник, 23 сентября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Милая моя. Привет.
Может откроешь дверь. Мне вообще-то холодно. Спасибо =)
Знаешь, этот дождь очень похож на тебя. Такой же порывистый, но не потому что так хочет, а потому, что иначе не может. И он как бы слабый, слёзы, а может затопить целые страны. Пахнет свежестью, как твои мягкие каштановые волосы. И лужи от него остаются - две, такие яркие. Прозрачные, будто и не лужи вовсе, а озёрца. Мои озёрца.
Он также, как и ты любит крыши. Плоские в основном, но и косыми-железными не чурается. Я ему всегда рад, потому что он омывает меня своей бесконечной водой, а потом уходит. Куда? Зачем? Но и за это благодарен и каждый раз жду.
А сейчас пришёл сам. Разве к дождю можно прийти?
Кажеться я снова влюбился в дождь...
Может откроешь дверь. Мне вообще-то холодно. Спасибо =)
Знаешь, этот дождь очень похож на тебя. Такой же порывистый, но не потому что так хочет, а потому, что иначе не может. И он как бы слабый, слёзы, а может затопить целые страны. Пахнет свежестью, как твои мягкие каштановые волосы. И лужи от него остаются - две, такие яркие. Прозрачные, будто и не лужи вовсе, а озёрца. Мои озёрца.
Он также, как и ты любит крыши. Плоские в основном, но и косыми-железными не чурается. Я ему всегда рад, потому что он омывает меня своей бесконечной водой, а потом уходит. Куда? Зачем? Но и за это благодарен и каждый раз жду.
А сейчас пришёл сам. Разве к дождю можно прийти?
Кажеться я снова влюбился в дождь...
пятница, 19 сентября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
А мне наплевать на лесистый ежедневник дождливого города. Города, чьи исторические ценности превосходят все мои саркастические доводы о теории его крушения. После он сыграл как феникс, или как кот мартовский, вовремя заменивший глупые мысли бездомных медвежат. К тому же янтарный зонт совсем не укрыл от назойливых капель его малахитовых дождей. И теперь я снова и снова создаю сны о городе, что остался в памяти малиновым фактом...
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
А в январе говорят холодно. Ложь. В январе тепло и пахнет свежевыглажженной рубашкой. Мирно лучатся звёзды, а вместе с ними по аккуратным склонам чёрных гор, лучится солнце светлых идей и добрых мыслей. Без колодцев, но с рудниками - страна Забытых Фей...
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
И о ком же всё время думается, как не о брошенном платке по середине мраморных нервов. Господи, охлади мои ноги и разум на более сильные подвиги, чем разговор с выцвевшими шнурками на моих грустных розовых кедах. Распиши городские улыбки на флопы, а мои взгляды на тэги одиночных выстрелов из пневматического сознания. Угости солнцем ярким. что так давно покинуло моё нервно смеющееся одеяло. Подари разноцветные карандаши и сладкую мекстурку нежности к тем, что ещё недавно оставались со мною искренними. Посоветуй журнал и прости ты своего Серого Клоуна... =)
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Ростом все они были одинаковы, будто пингвины сидящие на ветках не в ряд, а спинами. Клялись и божились, что не трогали перламутровую кисточку. Не рисовали судеб на стенах for dark tags. И голосами не выводили кривые линии в слуховых листьях. С их слов, казалось что они ни в чем не виноваты, однако они давно разучились убеждать закат. И пряча свои хрустальные клювы в складках мертвых одежд, они провожали взглядом мирно пролетающие мимо зеленые кепки. До прихода весны они должны успеть вычистить для осени розовые тапочки плачущих ангелов...
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Осень. Все краски безжизненно падали. И кто то спросит. Рады ли вы. Поверить в свою безмятежность. Разрывая остатки тепла. И нежность, текла. Обрывками сонного стекла. Все осенью уходило спонтанно. Станицами книг странных. В одинокой ванной остались чувства сбитые. Забытые, провозглашенные прошлыми. Нитями грусти свитые. Не пошлыми. А святыми, как все то, что хранили в вазах. Витыми, парами передавали с первого раза. Старые, знаки внимания. Только двоим известная мания. Разрешенная. По граням куба без смущения отрешенная и наконец прощённая. Приходила осень. Но никто не спросит...
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
И в росте дней, таких бездушных,
Не потерять былую прыть.
От зонтов к шарам воздушным,
От любви до ненависти плыть.
Не потерять былую прыть.
От зонтов к шарам воздушным,
От любви до ненависти плыть.
четверг, 18 сентября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Кто то рисует раскованный рисунок на планшете жизни в фиолетовых тонах. Сегодня встреча с ванильным облаком. Без дождя и без тумана. не обойдётся. Где же ты, моя принцесса кошек...
понедельник, 15 сентября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Вспышка за вспышкой, осенняя ночь.
Дразнит железным оскалом.
Жизнь в объектив, прошлое прочь.
От конца до любви, от нее же в начало.
И кадр за кадром уйдет в негатив.
Золотистым дождем укроет полтела.
Осталось немного доснять позитив.
И все проявить, что давно так хотела.
И бессмысленно думать о чем то другом.
На кнопку нажми и время затихло.
Все омывается тихим дождем.
Пленка теперь вместо памяти рыхлой.
Собран штатив, закончена съемка.
Осень покажется милой и зыбкой.
И кадров теперь на жизненной пленке,
двадцать четыре. Секунда улыбки.
Дразнит железным оскалом.
Жизнь в объектив, прошлое прочь.
От конца до любви, от нее же в начало.
И кадр за кадром уйдет в негатив.
Золотистым дождем укроет полтела.
Осталось немного доснять позитив.
И все проявить, что давно так хотела.
И бессмысленно думать о чем то другом.
На кнопку нажми и время затихло.
Все омывается тихим дождем.
Пленка теперь вместо памяти рыхлой.
Собран штатив, закончена съемка.
Осень покажется милой и зыбкой.
И кадров теперь на жизненной пленке,
двадцать четыре. Секунда улыбки.
пятница, 12 сентября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
суббота, 06 сентября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
И видит дождь
Промокшие серые простыни.
Чего ты ждёшь?
Любовь не приходит осенью.
Она болит
В искизах и мутных россыпях,
Мой инвалид
В твоей безмятежной поступи.
Суровый взгляд
На бездушные мокрые слёзы,
Да и пусть говорят,
Что осенью вянут розы.
они замолчат,
Завидев строки из прозы.
И падают в ряд
Неба минутные слёзы.
Куда ты теперь?
В вечное долгое странствие.
Приоткрыта дверь.
Тебе на конечной станции.
Теперь ты не врёшь
Своей огорчённой проседью
Чего ты ждёшь?
Любовь лишь уходит осенью...
Промокшие серые простыни.
Чего ты ждёшь?
Любовь не приходит осенью.
Она болит
В искизах и мутных россыпях,
Мой инвалид
В твоей безмятежной поступи.
Суровый взгляд
На бездушные мокрые слёзы,
Да и пусть говорят,
Что осенью вянут розы.
они замолчат,
Завидев строки из прозы.
И падают в ряд
Неба минутные слёзы.
Куда ты теперь?
В вечное долгое странствие.
Приоткрыта дверь.
Тебе на конечной станции.
Теперь ты не врёшь
Своей огорчённой проседью
Чего ты ждёшь?
Любовь лишь уходит осенью...
среда, 03 сентября 2008
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
- Ты где шлялась, сука?
Риторический вопрос, кто из нас сука. Животное, оно и в африке животное.
- Отвали, - с трудом прохожу мимо грузного, раскачивающегося как маятник, тела. Это тело когда-то принадлежало моей матери, по-крайней мере я её таковой считала. В давние времена. Ныне же оно принадлежит вот этому хмырю, через которого переступаю я, и об которого, спотыкается моё животное-родственник.
- Ты как с матерью разговариваешь! Разлёгся тут... - ворчание продолжалось уже за дверью моей комнаты, которую я поспешила закрыть. Раньше это была моя комната. Моя кровать. Когда меня звали завтракать, я специально не выходила, чтобы обнять отца за шею, когда он придёт меня будить. Чтобы снова и снова вдыхать запах дешёвых сигарет и тереться лицом о его жёсткую щетину.
Я смахнула с щеки, так не вовремя выступившие, слёзы и направилась в конец комнаты за тем, за чем пришла. А пришла я за ноутбуком, своим собственным, который пылился здесь последние полгода. Именно столько я отсутсвовала здесь после смерти отца. Боже, как же они его не пропили-то? Повезло мне.
Я схватила устройство, и кинув его в рюкзак, поспешила ретироваться с места гибели счастливого детсва. До выхода из квартиры пришлось прорываться с боем. Я быстро учусь, поэтому использовала запрещённый приём — уронила «ухажёра» матери поперёк прихожей, ибо заметила, как хорошо она через него кувыркается. Сцена не заставила себя долго ждать. Финальным акордом стал громкий «вскрик» нашего добропорядочного пьяницы. А то — сотня кило живого веса сверху. Эт знаете ль вам не тайский массаж.
Спасибо, дядя. Без твоей помощи я бы её даже с места не сдвинула, а в худшем случае ещё б и по голове получила.
Злая, как голодная гиена, я мчалась на радиорынок, дабы продать единственное своё дитятко - тысяча триста мегагерц росту, с глазками сияющими (один красный, другой зелёный). Эх, а сколько там информации старой и ... ненужной. Мои стихи, рассказы, переписки, фотографии. Всё это в прошлом. В счастливом прошлом. Моё настоящее убило прошлое и никогда не позволит родиться будущему. Вот такая жестокая правда.
С продажи любимого компьютера я много не выручила, но этого должно было хватить на то, что я задумала. А задумала я выбраться из этой чёртовой дыры, вместе с моим Юриком. Сесть в первую попавшуюся электричку и уехать к чертям собачим. А лучше к моей бабушке, о которой я только недавно узнала, и то, только потому, что случайно заглянула в почтовый ящик моего бывшего "обиталища".
В своём многословном письме, найденная мной бабуля, справлялась о здоровье своего единственного и любимого сына...которого уже не было в живых. Я ответила. Всё расказала, при этом грешно предполагая, что после прочтения моего сказа, отправиться дальняя родственница к чаду своему усопшему (простите за мой французский). Ан нет, ответила таки. Один бог знает, какого было её состояние, после столь печального известия. Однако она так давно хотела внуков (ну или внучек), что готова была принять меня к себе, отдать всё тепло, любовь и прочие прелести жизни на Ямале.
Вот и стояла я так, мечтала, с пачкой денег в руках, пока не окликнул меня друг сердечный. Он же Киба. Он же Ромка. Рыжий и голубоглазый ребёнок, семнадцати лет от роду. Выросли в одном дворе, гуляли и учились. А потом разминулись. После смерти отца я совсем отошла на воторой план течения этой бессмысленной жизни. Вот и про него забыла. А он про меня нет. С разбега врезался в меня и обнял так, что рёбрышки мои хрупкие захрустели. Дылда, вымахал.
И тут я не выдержала. Разревелась, как бегемотиха при родах. Уткнулась в родное плечо и хнычу себе под нос какие-то проклятия в адрес этой жизни, людей и бога. Все они, наверное, услышали меня и скоро ответят. Потом догонят и опять ответят.
- Куда ты пропала, Катюш? Как у тебя дела? Чем сейчас занимаешься? Забыла совсем про нас? Мы до сих пор также собираемся во дворе. Приходи, - держит меня за плечи, улыбается искренне так, благодушно, что дальше реветь хочется. Только от счастья, что есть такие люди. Родные, любимые и понимающие.
Но плакать больше нельзя. И с Ромкой видеться тоже нельзя. Мне больше ничего нельзя. Мне бы на Ямал, да детишек растить своих собственных. Прости, дружочек мой хороший.
- Кать, я слышал ты с иглы слезла. Это правда? - спрашивает, а в глазах написано: "Катя, скажи ДА. Пожалуйста". Это правда, Ромочка.
- Да это правда, и возвращаться в эту бездну больше не собираюсь. Мне там не понравилось. - даже улыбнулась собственной шутке. - Ром, слушай, я очень тороплюсь. Я прийду во двор и мы с тобой обо всём поболтаем. Я тебе всё расскажу. Честно.
Смотрит на меня тоскливо, улыбаться пытается. Обнимаю его и целую в щеку. Снова слёзы, нельзя, нельзя. Не увидимся мы больше, Ромочка. Не увидимся.
Всё, бегу, бегу. Бегу, Юрочка. Бегу любимый...
А дальше все как в туиане. Прибежала к Юркиному дому, глядь через заборчик невысокий, а он там с Лизой целуется. Всё как в кино. Всё как не по-настоящему. Вот так стояла, смотрела, и думала, что всё не по-настоящему. Слёзы градом по щекам, да и они не настоящие.
Увидели меня, голубки. Юра побелел, а она, сука, ухмыльнулась - мол, видала! Давно его хотела увести, и нисколько от любви вселенской, сколько на мою физиономию посмотреть. Ну что, насмотрелась, мразь?! Успокоилась?!
Туман стал ещё гуще, и уж не помню куда я бежала и целенаправлено ли, но прибежала на рынок. И сразу к Армену. За дозой. Глазки подняла, а вместо Армена стоит какой-то мужичок замухрыженный. Улыбается, головой машет, мол, девочка тебе чего. А мне бы дядя, забыться. Подумала я, да так и сказала. Махнул, значит понял. Цену показал пальцами и ждал моей реакции. Да, за полгода цена поднялась. Но мне пофиг, мне всего один раз. Всего один. Пальцами показываю - две. Повторно махнул. Пакетик, деньги. Всё технично, видно наученый. Странно, раньше я тебя дядя не видела. Но мне, опять же, пофиг. Отчаянье бьёт ключом - гаечным, по голове. Не помню, как купила шприц, как развела, нагрела. Не помню. Помню, что сижу у себя на кровати, реву, а умопомрачительная житкость за доли секунд убивает мозговые клетки. Подавляет волю, сознание. Выводит эгоцентральное восприятие на психосоматический уровень. Мозг постепенно заканчивет свою бурную деятельность, останавливается сердце, кровь всё медленне идёт по венам...
Я в последний раз обняла фотографию отца... и папа обнял меня в ответ. Передоз...
А в наушниках, мнонтонными голосами, Стелла и Джерри прокладывали дорогу в ад:
Стены дома родного,
Были выкрашены в чёрный цвет,
Призывая к смерти,
Шёлковый силуэт оставался недвижим,
Казался настоящим, невидимым.
Обволакивал простынями тело,
Тащил в могилу,
Кажется, убили за дело,
Словами и фразами,
Нежными, но такими разными.
И когда любовь проходила по венам,
Мы плакали, обращаясь к стенам,
Перекрашивая в розовое,
Что не смогли переделать,
Ведь жизнь - просто розыгрыш.
Что же делать?
В моих руках огонь твоей души,
Прости меня и не дыши...
II
Папа. Папа. Запах дешёвых сигарет, колкая щетина, его тёплые руки...
- Папа, - в страхе поднимаю глаза. Кажеться это сон. Нет. Это реально. В его глазах слёзы, вот вот скатятся ко мне.
- Катюша. Дочя, - всегда обожала, когда он меня так называл. У него это звучало с особой нежностью. - Зачем, милая. Зачем ты это сделала?
- Я не могла там больше жить. Я хотела к тебе. Не сама, так помог бы кто-нибудь, - снова зарываюсь носом в его любимую синюю майку. Да, ту самую, в которой он был в день своей смерти.
- Глупости. Ты не должна была так с собой поступать. Я этого не одобряю, - чувствую, как хмурится, но чертовски доволен, что я рядом с ним. Он всегда меня любил больше всех.
- Пап...
- У?
- Я умерла?
- Почти...
- Это как?
- Ты на грани.
- Между жизнью и смертью?
- Между мной и собой...
Я спала? Не знаю. Но точно знаю, что проснулась. От холода. Спустя минуту, как мои глаза соизволили открыться, я обнаружила себя лежащей на дороге. Точнее на трассе. Четырёхполосная, она вся сияла от дождевой влаги. Судя по количеству тумана, было ранее утро. Солнце ещё не выглянуло из-за горизонта, но небо уже окрашивалось в спокойный розовый цвет. Птицы шебетали в лесу, который долго тянулся вдоль промокшей трассы. Мда, из огня, да в полымя.
Я с трудом встала, и дрожа от холода, поплеась по трассе. Почему-то в левую сторону. Не прошла я и ста метров, как мимо меня пронеслась огромная фура. Я тут же крикнула вслед, но куда там, водитель меня не услышал. Ну, или сделал вид, что не услышал. Может им запрешено останавливаться на помощь одиноким, замерзщим и полуголым девушкам.
Позже, я отметила, что не услышала приближения грузовика сзади. Но это было позже. А в данный момент, я отметила свой внешний вид, который никак не дружил с погодой. На мне был какой-то тряпичный оранжевый топ, джинсовая юбка и нижнее бельё. И всё. На ногах ничего, на башке тоже. Сопли были на подходе, руки и ноги онемели. Не жизнь, а просто сказка.
Шла я так минут двадцать, пока не увидела всполохи огня и дым в глуби леса. Я тут же рванула к источнику долгожданного тепла. Продираясь сквозь покрытые инеем ветви кустарника, я даже не ощущала холода. Я уже ни черта не ощуала от этой проклятой погоды. Я бежала, бежала и в итоге выбежала. Впереди леса практически не было.
Большинство деревьев были выгоревшими, а некоторые еще догорали. Вместо, пусть холодного, но мягкого мха, на земле не осталось ничего. Только исполинская чёрная дыра. Я не знала что здесь произошло, но с ужасом заметила,обгоревщих птиц, которые так и не успели взлететь. В горле встал комок липкого страха, если конечно, это так можно назвать. Но, по-крайней мере, здесь было не холодно.
Потом, вдали, я услышала несколько громких зрывов и новые, багровые всполохи озарили утреннее небо. Чудно, из наркоманской компании в горячую точку. В самый разгар боевых действий. Умеешь ты встревать, Катюша, в разные истории, ой, умеешь!
- Ложись, - услышала я сзади, а потом кто-то повалил меня на землю. Да еще и облапал, или мне это показалось. Это последнее, что я успела подумать перед тем, как меня отбросило взрывной волной к ближайшему почерневшему стволу. Незнаю сколько оборотов в воздухе сделало моё, настрадавшиеся, тело, но аккробатический этюд закончился весьма плачевно. Я ударилась головой и потеряла сознание.
Стоит ли говорить, что я всё таки очнулась? Ну да, в последнее время никак не удаётся спокойно отправиться в мир иной, такой долгожданный. Очнулась я, скорее всего, от того, что меня тащили. Точнее тащил. Какой-то рыжый мальчишка, судя по лицу, мой ровесник.
- Ой, молодой человек, не пыхтите вы так, я, вообще-то, недавно похудела, - это я от страха ляпнула. В данный момент, я даже его боялась. Вдруг, он маньяк, какой, малолетний или ещё кто. Ведь нормальный мальчик не станет незнакомую девочку тащить за ноги. Башкой по камням. Бысто-быстро.
Риторический вопрос, кто из нас сука. Животное, оно и в африке животное.
- Отвали, - с трудом прохожу мимо грузного, раскачивающегося как маятник, тела. Это тело когда-то принадлежало моей матери, по-крайней мере я её таковой считала. В давние времена. Ныне же оно принадлежит вот этому хмырю, через которого переступаю я, и об которого, спотыкается моё животное-родственник.
- Ты как с матерью разговариваешь! Разлёгся тут... - ворчание продолжалось уже за дверью моей комнаты, которую я поспешила закрыть. Раньше это была моя комната. Моя кровать. Когда меня звали завтракать, я специально не выходила, чтобы обнять отца за шею, когда он придёт меня будить. Чтобы снова и снова вдыхать запах дешёвых сигарет и тереться лицом о его жёсткую щетину.
Я смахнула с щеки, так не вовремя выступившие, слёзы и направилась в конец комнаты за тем, за чем пришла. А пришла я за ноутбуком, своим собственным, который пылился здесь последние полгода. Именно столько я отсутсвовала здесь после смерти отца. Боже, как же они его не пропили-то? Повезло мне.
Я схватила устройство, и кинув его в рюкзак, поспешила ретироваться с места гибели счастливого детсва. До выхода из квартиры пришлось прорываться с боем. Я быстро учусь, поэтому использовала запрещённый приём — уронила «ухажёра» матери поперёк прихожей, ибо заметила, как хорошо она через него кувыркается. Сцена не заставила себя долго ждать. Финальным акордом стал громкий «вскрик» нашего добропорядочного пьяницы. А то — сотня кило живого веса сверху. Эт знаете ль вам не тайский массаж.
Спасибо, дядя. Без твоей помощи я бы её даже с места не сдвинула, а в худшем случае ещё б и по голове получила.
Злая, как голодная гиена, я мчалась на радиорынок, дабы продать единственное своё дитятко - тысяча триста мегагерц росту, с глазками сияющими (один красный, другой зелёный). Эх, а сколько там информации старой и ... ненужной. Мои стихи, рассказы, переписки, фотографии. Всё это в прошлом. В счастливом прошлом. Моё настоящее убило прошлое и никогда не позволит родиться будущему. Вот такая жестокая правда.
С продажи любимого компьютера я много не выручила, но этого должно было хватить на то, что я задумала. А задумала я выбраться из этой чёртовой дыры, вместе с моим Юриком. Сесть в первую попавшуюся электричку и уехать к чертям собачим. А лучше к моей бабушке, о которой я только недавно узнала, и то, только потому, что случайно заглянула в почтовый ящик моего бывшего "обиталища".
В своём многословном письме, найденная мной бабуля, справлялась о здоровье своего единственного и любимого сына...которого уже не было в живых. Я ответила. Всё расказала, при этом грешно предполагая, что после прочтения моего сказа, отправиться дальняя родственница к чаду своему усопшему (простите за мой французский). Ан нет, ответила таки. Один бог знает, какого было её состояние, после столь печального известия. Однако она так давно хотела внуков (ну или внучек), что готова была принять меня к себе, отдать всё тепло, любовь и прочие прелести жизни на Ямале.
Вот и стояла я так, мечтала, с пачкой денег в руках, пока не окликнул меня друг сердечный. Он же Киба. Он же Ромка. Рыжий и голубоглазый ребёнок, семнадцати лет от роду. Выросли в одном дворе, гуляли и учились. А потом разминулись. После смерти отца я совсем отошла на воторой план течения этой бессмысленной жизни. Вот и про него забыла. А он про меня нет. С разбега врезался в меня и обнял так, что рёбрышки мои хрупкие захрустели. Дылда, вымахал.
И тут я не выдержала. Разревелась, как бегемотиха при родах. Уткнулась в родное плечо и хнычу себе под нос какие-то проклятия в адрес этой жизни, людей и бога. Все они, наверное, услышали меня и скоро ответят. Потом догонят и опять ответят.
- Куда ты пропала, Катюш? Как у тебя дела? Чем сейчас занимаешься? Забыла совсем про нас? Мы до сих пор также собираемся во дворе. Приходи, - держит меня за плечи, улыбается искренне так, благодушно, что дальше реветь хочется. Только от счастья, что есть такие люди. Родные, любимые и понимающие.
Но плакать больше нельзя. И с Ромкой видеться тоже нельзя. Мне больше ничего нельзя. Мне бы на Ямал, да детишек растить своих собственных. Прости, дружочек мой хороший.
- Кать, я слышал ты с иглы слезла. Это правда? - спрашивает, а в глазах написано: "Катя, скажи ДА. Пожалуйста". Это правда, Ромочка.
- Да это правда, и возвращаться в эту бездну больше не собираюсь. Мне там не понравилось. - даже улыбнулась собственной шутке. - Ром, слушай, я очень тороплюсь. Я прийду во двор и мы с тобой обо всём поболтаем. Я тебе всё расскажу. Честно.
Смотрит на меня тоскливо, улыбаться пытается. Обнимаю его и целую в щеку. Снова слёзы, нельзя, нельзя. Не увидимся мы больше, Ромочка. Не увидимся.
Всё, бегу, бегу. Бегу, Юрочка. Бегу любимый...
А дальше все как в туиане. Прибежала к Юркиному дому, глядь через заборчик невысокий, а он там с Лизой целуется. Всё как в кино. Всё как не по-настоящему. Вот так стояла, смотрела, и думала, что всё не по-настоящему. Слёзы градом по щекам, да и они не настоящие.
Увидели меня, голубки. Юра побелел, а она, сука, ухмыльнулась - мол, видала! Давно его хотела увести, и нисколько от любви вселенской, сколько на мою физиономию посмотреть. Ну что, насмотрелась, мразь?! Успокоилась?!
Туман стал ещё гуще, и уж не помню куда я бежала и целенаправлено ли, но прибежала на рынок. И сразу к Армену. За дозой. Глазки подняла, а вместо Армена стоит какой-то мужичок замухрыженный. Улыбается, головой машет, мол, девочка тебе чего. А мне бы дядя, забыться. Подумала я, да так и сказала. Махнул, значит понял. Цену показал пальцами и ждал моей реакции. Да, за полгода цена поднялась. Но мне пофиг, мне всего один раз. Всего один. Пальцами показываю - две. Повторно махнул. Пакетик, деньги. Всё технично, видно наученый. Странно, раньше я тебя дядя не видела. Но мне, опять же, пофиг. Отчаянье бьёт ключом - гаечным, по голове. Не помню, как купила шприц, как развела, нагрела. Не помню. Помню, что сижу у себя на кровати, реву, а умопомрачительная житкость за доли секунд убивает мозговые клетки. Подавляет волю, сознание. Выводит эгоцентральное восприятие на психосоматический уровень. Мозг постепенно заканчивет свою бурную деятельность, останавливается сердце, кровь всё медленне идёт по венам...
Я в последний раз обняла фотографию отца... и папа обнял меня в ответ. Передоз...
А в наушниках, мнонтонными голосами, Стелла и Джерри прокладывали дорогу в ад:
Стены дома родного,
Были выкрашены в чёрный цвет,
Призывая к смерти,
Шёлковый силуэт оставался недвижим,
Казался настоящим, невидимым.
Обволакивал простынями тело,
Тащил в могилу,
Кажется, убили за дело,
Словами и фразами,
Нежными, но такими разными.
И когда любовь проходила по венам,
Мы плакали, обращаясь к стенам,
Перекрашивая в розовое,
Что не смогли переделать,
Ведь жизнь - просто розыгрыш.
Что же делать?
В моих руках огонь твоей души,
Прости меня и не дыши...
II
Папа. Папа. Запах дешёвых сигарет, колкая щетина, его тёплые руки...
- Папа, - в страхе поднимаю глаза. Кажеться это сон. Нет. Это реально. В его глазах слёзы, вот вот скатятся ко мне.
- Катюша. Дочя, - всегда обожала, когда он меня так называл. У него это звучало с особой нежностью. - Зачем, милая. Зачем ты это сделала?
- Я не могла там больше жить. Я хотела к тебе. Не сама, так помог бы кто-нибудь, - снова зарываюсь носом в его любимую синюю майку. Да, ту самую, в которой он был в день своей смерти.
- Глупости. Ты не должна была так с собой поступать. Я этого не одобряю, - чувствую, как хмурится, но чертовски доволен, что я рядом с ним. Он всегда меня любил больше всех.
- Пап...
- У?
- Я умерла?
- Почти...
- Это как?
- Ты на грани.
- Между жизнью и смертью?
- Между мной и собой...
Я спала? Не знаю. Но точно знаю, что проснулась. От холода. Спустя минуту, как мои глаза соизволили открыться, я обнаружила себя лежащей на дороге. Точнее на трассе. Четырёхполосная, она вся сияла от дождевой влаги. Судя по количеству тумана, было ранее утро. Солнце ещё не выглянуло из-за горизонта, но небо уже окрашивалось в спокойный розовый цвет. Птицы шебетали в лесу, который долго тянулся вдоль промокшей трассы. Мда, из огня, да в полымя.
Я с трудом встала, и дрожа от холода, поплеась по трассе. Почему-то в левую сторону. Не прошла я и ста метров, как мимо меня пронеслась огромная фура. Я тут же крикнула вслед, но куда там, водитель меня не услышал. Ну, или сделал вид, что не услышал. Может им запрешено останавливаться на помощь одиноким, замерзщим и полуголым девушкам.
Позже, я отметила, что не услышала приближения грузовика сзади. Но это было позже. А в данный момент, я отметила свой внешний вид, который никак не дружил с погодой. На мне был какой-то тряпичный оранжевый топ, джинсовая юбка и нижнее бельё. И всё. На ногах ничего, на башке тоже. Сопли были на подходе, руки и ноги онемели. Не жизнь, а просто сказка.
Шла я так минут двадцать, пока не увидела всполохи огня и дым в глуби леса. Я тут же рванула к источнику долгожданного тепла. Продираясь сквозь покрытые инеем ветви кустарника, я даже не ощущала холода. Я уже ни черта не ощуала от этой проклятой погоды. Я бежала, бежала и в итоге выбежала. Впереди леса практически не было.
Большинство деревьев были выгоревшими, а некоторые еще догорали. Вместо, пусть холодного, но мягкого мха, на земле не осталось ничего. Только исполинская чёрная дыра. Я не знала что здесь произошло, но с ужасом заметила,обгоревщих птиц, которые так и не успели взлететь. В горле встал комок липкого страха, если конечно, это так можно назвать. Но, по-крайней мере, здесь было не холодно.
Потом, вдали, я услышала несколько громких зрывов и новые, багровые всполохи озарили утреннее небо. Чудно, из наркоманской компании в горячую точку. В самый разгар боевых действий. Умеешь ты встревать, Катюша, в разные истории, ой, умеешь!
- Ложись, - услышала я сзади, а потом кто-то повалил меня на землю. Да еще и облапал, или мне это показалось. Это последнее, что я успела подумать перед тем, как меня отбросило взрывной волной к ближайшему почерневшему стволу. Незнаю сколько оборотов в воздухе сделало моё, настрадавшиеся, тело, но аккробатический этюд закончился весьма плачевно. Я ударилась головой и потеряла сознание.
Стоит ли говорить, что я всё таки очнулась? Ну да, в последнее время никак не удаётся спокойно отправиться в мир иной, такой долгожданный. Очнулась я, скорее всего, от того, что меня тащили. Точнее тащил. Какой-то рыжый мальчишка, судя по лицу, мой ровесник.
- Ой, молодой человек, не пыхтите вы так, я, вообще-то, недавно похудела, - это я от страха ляпнула. В данный момент, я даже его боялась. Вдруг, он маньяк, какой, малолетний или ещё кто. Ведь нормальный мальчик не станет незнакомую девочку тащить за ноги. Башкой по камням. Бысто-быстро.
Иногда секс - это просто повод поговорить. Веский, к слову сказать, повод.
Да. Кажется, снова воздух стал лёгок и чист. Снова солнце засветило и по новому продолжило свой великолепный сказ о жизни, что так бестактно был прерван, жутким и страшным, по сравнению со мной, мной. Ни к чему не стремясь, уличил себя в неком сидении на гряззной, от моих мыслей, крыше. Закат приветствует, машет многочисленными руками, поздравляет с победой. Над самим собой. Эта победа далась не легко, далась, но забрала жертвы, перед этим не требуя их.
Надеюсь, она меня простила, и простит ещё не раз, хотя не хотя не хотел бы такого хотеть. К чему подобные переживания, если в жизни хватает, действительно страшных и опасных, испытаний, к которым и готовиться надо по королевски. Например, любить таких замечательных человечков, кои в великолепном стиле, и некой, скрытой сдержанностью, могут поддержать лучше всяких там псевдодопингов. Любить и быть любимым...
И только ей дарить родную осень...
Надеюсь, она меня простила, и простит ещё не раз, хотя не хотя не хотел бы такого хотеть. К чему подобные переживания, если в жизни хватает, действительно страшных и опасных, испытаний, к которым и готовиться надо по королевски. Например, любить таких замечательных человечков, кои в великолепном стиле, и некой, скрытой сдержанностью, могут поддержать лучше всяких там псевдодопингов. Любить и быть любимым...
И только ей дарить родную осень...